| Сегодня — понедельник, 19 ноября 2018 г. |
|
| Взято: - Квезакотль 17:48:00 |
 | Лuнк 12 ноября 2018 г. 23:58:41 написал в своём дневнике Праздник на улицах Венеции
A - твой ОТП на данный момент B - пейринг, который ты изначально не воспринимал, но что-то (или кто-то) заставило передумать C - пейринг, который тебе никогда не нравился, и скорее всего уже не понравится никогда D - пейринг, который ты бы искренне хотел шипперить, но вот просто тупо не можешь и все тут E - приносил ли в свой фандом когда-нибудь нечто ржачное/тупое/крэковое - мем, одним словом? если да, то какой F - максимум, сколько ты был частью фандома по времени G - помнишь свое первое ОТП? что это был за пейринг? H - тебе больше доставляют персонажи из аниме/комиксов или их же версии в фильмах/играх? I - бывало такое, что из-за дайров тебе переставал нравится какой-либо фандом? какой? J - назови фандом, который тебя совершенно не интересовал, пока им не начали спамить по всем дайрам K - как ты относишься к людям в своем фандоме? L - твой самый любимый артер/райтер дарит тебе право на одну заявку. что закажешь? M - покажи любимый фанарт или назови любимого артера N - назови любимый фанфик или любимого райтера O - поставь проигрыватель на рандом и скажи, с каким ОТП у тебя ассоциируется первая выпавшая песня P - придумай рандомную АУшку для любого фандома Q - шип, который ты забросил, и почему R - редкий пейринг, который, как тебе кажется, шипперишь только ты. S - заделись любым своим хэдканоном T - назови любимые гетные пейринги U - назови любимые фэм- и слэшные пейринги V - признайся - ты один из тех фанов, которые не могут спокойно смотреть что-нибудь, никого не шипперя при этом? W - пять любимых персонажей из пяти любимых фандомов X - три ОТП из трех любимых фандомов Y - фандом, в котором ты никого не шипперишь Z - пофангерли мальца, что ли. на любую тему. давай-давай Источник: http://mysoulisdying.beon.ru/2-119-.zhtml
Категории: ©тыбзино |
| | |
|
| #mood Your A. 13:43:47 |
 и сделать то, чего никто не ждёт, и рассмеяться там, где столько плакал |
Категории: Mood |
| | |
| Вчера — воскресенье, 18 ноября 2018 г. |
|
| F A K E + D I V I N E firе wаlk with mе в сообществе 15:34:05 |
 ade due damballa | |
| | |
| Позавчера — суббота, 17 ноября 2018 г. |
|
| Взято: Re: / Hamed 20:43:28 |
 «Скажи, что я твой друг…» «Ага, друг по койке» | старый добрый злодей 17 ноября 2018 г. 23:41:57 написал в форуме "Просто общение"
Hamed Милле. Офелия  Может, прошлое — это якорь, который тянет нас обратно? Может, стоит выпустить того, кем ты был, чтобы стать тем, кем ты будешь?.. Секс в большом городе. Кэрри Брэдшоу ностальгия, мягкость, меланхолия Источник: http://beon.ru/discussion/14569-390--read.shtml#25 |
| | |
|
| Нейтральная планета Багиpa в сообществе 11:29:50 |
 За смертью далеко ходить не надо. | На переднем обзорном экране земного звездолета “Пеккэбл” появились планеты-близнецы Фейсолт и Фафнир — необитаемая Фейсолт,
фиолетовый диск размером с монету в четверть кредитки, прямо по курсу и Фафнир, населенная гнорфами,
яркая красная точка по правую сторону, над изгибом мощного крыла звездоле-та.
Безымянная маленькая голубая звезда, вокруг которой обращались обе планеты, стояла высоко над ними, ровно тридцать шесть градусов над плоскостью эклиптики.
А королевское великолепие Антареса служило ги-гантским алым задником для всей сцены.
Подробнее…
— Фейсолт прямо по курсу, — сообщили навигаторы. — Приготовиться к торможению.
Восемнадцать землян, посланцев к гнорфам Фафнира, поспешили занять противоперегрузочные кресла. Они не нуждались в дальнейших указаниях. Им поручена важная миссия, и их подготовка не оставляла сомне-ний в том, что они ее исполнят.
Командир звездолета Див Харскин как раз усаживался в свое кресло в рубке, когда раздался голос Снол-лгрена, наблюдателя первого ранга.
— Шеф? Это Сноллгрен. Слышите меня?
— Говори, дружище, — отозвался капитан. — Что случилось?
— Этот корабль с Ригеля… который мы вчера видели. Я сейчас вновь обнаружил его. В десяти световых секундах по правому борту. Ставлю кредитку против дохлой камбалы, он выходит на орбиту вокруг Фейсолта.
Харксин сжал ручки кресла.
— Ты уверен, что они направляются не на Фафнир? Какова глубина восприятия?
— А–один. Этот корабль летит туда же, куда и мы, шеф.
— Пожалуй, могло быть и хуже, — вздохнул Харскин и включил обитую связь. — Господа, наша задача несколько усложнилась. Наблюдатель Сноллгрен обнаружил, что курс звездолета с Ригеля лежит к Фейсолту, то есть, возможно, у них возникла идея, аналогичная нашей. Что ж, пусть это будет проверкой нашего характе-ра. У нас есть шанс вырвать Фафнир прямо у них из-под носа.
— А почему бы просто не разложить ригелиан на молекулы? раздался чей-то голос. — Они наши враги, не так ли?
Харскин узнал голос Лифмана, превосходного лингвиста, но абсолютного невежды по части межзвезд-ной этики. Ему даже не пришлось отвечать. Вмешался Ромос, военный атташе.
— Это нейтральная система, Лифман, — прохрипел он. — Военные действия между Землей и Ригелем временно прекращены, пока не закончатся переговоры с гнорфами. Когда-нибудь вы, наконец, поймете, что и война имеет свои законы чести.
Капитан Харскин улыбнулся. У него подобралась отличная команда. Возможно, каждый из них слишком узкий специалист, но всем вместе по плечу любые задачи. А присутствие ригелиан создаст немало дополни-тельных трудностей. Что же, капитан Харскин обожал их преодолевать.
Под ногами ровно гудели двигатели. Да, капитан мог гордиться своей командой. Звездолет вошел в смертоносную атмосферу Фейсолта, плавно снижаясь по широким спиралям. Ригелиане летели следом. В ожи-дании посадки Харскин откинулся в кресле, практически не ощущая перегрузки.
Фейсолт представлял собой голые скалы, если не считать океаны плавиковой кислоты и водородную ат-мосферу. Малопривлекательная планета.
Надев скафандры, земляне сбросили трап, быстро поставили купол и надули его воздухом, пригодным для дыхания.
— Домишко вдали от дома, — заметил Харскин.
Биохимик Карвер бросил недобрый взгляд на неспокойную гладь плавиковой кислоты.
— Чудная планета! Благо наш аквариум не из стекла. Предупредите людей, капитан, чтобы они с особой осторожностью пользовались воздушным шлюзом. Если кислород вырвется в здешнюю атмосферу, возникнет такой смерч, что нам придется наблюдать за ним с тысячефутовой высоты.
Харскин кивнул.
— Да, война — удовольствие маленькое.
Он посмотрел на мрачное небо. Широкий красный диск Фафнира светился лишь в миллионе миль от них. Довершало картину сияние голубой звезды, вокруг которой обращались обе планеты, а вся система являла собой аккуратный равносторонний треугольник, неспешно огибающий огромный Антарес.
Появился Сноллгрен. Остроглазый наблюдатель оставался на корабле и, похоже, расстояние до купола, несмотря на полуторную силу тяжести на Фейсолте, преодолел бегом.
— Что случилось? — спросил Харскин.
Сноллгрен откинул шлем скафандра и глубоко вдохнул насыщенный кислородом воздух купола.
— Ригелиане! Они сели. Я видел их на орбите.
— Где?
— По моим расчетам, в пятистах милях к западу. Наверняка на этом же континенте.
Харскин взглянул на хронометр, впаянный в запястье скафандра Сноллгрена.
— Дадим им час на разбивку лагеря. Затем свяжемся с ними.
Капитана звездолета ригелиан звали Четырнадцатый–Бессмертный. На галактическом языке он говорил отрывисто, с лающими интонациями, связанными, как полагал Харскин, с его медведеподобными предками.
— Какое совпадение, капитан Харскин. Мы оба оказались здесь практически одновременно. Неиспове-димы пути направляющих сил.
— Это точно, — ответил Харскин. Он смотрел на зажатый в руке микрофон и жалел, что у него нет ви-деоэкрана и он не может видеть самодовольное выражение на волосатой физиономии ригелианина. Очевидно, кто-то перехватил секретный приказ, направленный Харскину, внимательно изучил его содержание и лишь по-том передал получателю.
В межзвездных войнах совпадений не бывало. Ригелиане прилетели сюда только потому, что узнали о намерениях землян.
— Перед нами сложная этическая проблема, — продолжил Четырнадцатый–Бессмертный. — Мы оба прибыли с одной целью — на переговоры с гнорфами о торговых правах. Теперь… э… кто-то из нас должен первым связаться с ними.
— Вероятно, — ответил Харскин, — корабль, первым опустившийся на Фейсолт, имеет право быть пер-вым и на Фафнире.
— Нас это устроит, — согласился ригелианин.
— Тогда мы взлетаем немедленно. Раз “Пеккэбл” оказался на Фейсолте по меньшей мере на полчаса раньше вас, значит, мы можем первыми вступить в контакт с гнорфами.
— Однако, — удивился Четырнадцатый–Бессмертный. — Как вы высчитали, что прибыли раньше нас? Наши приборы зафиксировали обратное.
Харскин чуть не взорвался от возмущения, но успел взять себя в руки.
— Это невозможно! — воскликнул он.
— О? Сообщите, пожалуйста, время вашей посадки, соотнесенное с абсолютным галактическим.
— Мы сели… — Харскин осекся на полуслове. — Нет. Сначала скажите мне, когда вы опустились на Фейсолт, а потом я сообщу вам время нашей посадки.
— Едва ли это будет справедливо, — возразил ригелианин. Можем ли мы быть уверенными, что вы не измените время вашей посадки, чтобы утвердить свой приоритет?
— А как же мы узнаем…
— Так не пойдет… — прервал его Четырнадцатый–Бессмертный. — Ни один из нас не пропустит вперед другого.
Пожав плечами, Харскин не мог не согласиться с инопланетянином. Ригелиане никогда не признали бы, что “Пеккэбл” первым коснулся поверхности Фейсолта, хотя так оно и было на самом деле. В действие вступа-ли законы относительности. В отсутствие беспристрастного стороннего наблюдателя слово Четырнадцатого–Бессмертного имело такой же вес, как и его собственное. Доказать, что ригелианин лжет, не представлялось возможным. Следовательно, он не лгал.
— Хорошо, — смирился Харскин. — Тут мы зашли в тупик. Давайте вместе вылетим на Фафнир, и пусть они сами сделают выбор.
— Согласны, — после долгой паузы ответил Четырнадцатый–Бессмертный. — Разумеется, необходимо уважать права нейтральных звездных систем.
— Разумеется. И пока эта система не приняла окончательного решения, мы также сохраняем нейтрали-тет. Вы помните об этом?
— Естественно, — ответил ригелианин.
“Да, — вздохнул Харскин, — найденный компромисс нельзя признать удовлетворительным”. Но другого пока не предвиделось.
Война между Землей и Ригелем велась по очень строгим правилам, согласно которым звездная система считалась нейтральной до тех пор, пока большинство планет с разумной жизнью не принимало ту или иную сторону.
В случае Антареса большинство состояло из одного голоса. Одиннадцать самых разнообразных планет обращались вокруг гигантской красной звезды, но лишь на Фафнире возникла цивилизация. Гнорфы, двуногие гуманоиды, представляли собой классическую форму разумных существ. Земляне вели свой род от обезьянопо-добных предков, древние ригелиане напоминали земных медведей. На Фафнире эволюция пошла другим пу-тем: прямые и бесхвостые, гнорфы тем не менее были ближе к рептилиям. Условия на Фафнире не благотвор-ствовали жизни млекопитающих организмов.
Харскин задумчиво смотрел на обзорный экран, где медленно разрастались кроваво-красные моря Фаф-нира. Он не видел ригелианского звездолета, но понимал, что тот где-то неподалеку, и отметил про себя, что надо сообщить в Управление по разведке о перехвате секретного приказа верховного командования.
Это была странная война, в которой сражение велось с помощью бумаг, а не оружия. Но состязание в си-ле между галактическими цивилизациями давно кануло в Лету: изобретение антиэкранов, впитывающих в себя каждый мегаватт освобожденной энергии с тем, чтобы отразить ее обратно с утроенной интенсивностью, быст-ро положило конец прямым боевым действиям.
И теперь война велась на другом уровне, в экономической сфере. Ригель и Земля старались обойти друг друга в заключении договоров о предоставлении исключительных прав на торговлю с обитателями различных звездных систем. И бесконечность пространства, во всяком случае, достаточная близость к бесконечности, ука-зывала, что дел и тем и другим хватит не на одно тысячелетие.
Харскин пожал плечами. Разведчики с Земли, побывавшие на Фафнире, доложили, что гнорфы не стре-мятся к активному участию в межгалактической жизни. На Ригеле IV обошлись без полета к Антаресу: копия отчета земной разведки обошлась им дешевле.
И вот теперь соперники сошлись лицом к лицу.
— Готовимся к посадке, сэр, — доложил навигатор Доминик. — Будут какие-нибудь указания?
— Да, — кивнул Харскин. — Мы должны сесть на сушу.
Посадка прошла отлично. Звездолет мягко опустился на центральном острове одного из архипелагов, ко-торые главным образом и составляли твердую поверхность Фафнира. Харскин и двенадцать членов экипажа — пятеро остались на Фейсолте вышли из звездолета. Купол им не понадобился: атмосфера Фафнира с некоторой натяжкой годилась для дыхания. В ней содержалось одиннадцать процентов кислорода, восемьдесят шесть азо-та, остальные три приходились на инертные газы, и достаточно простое фильтрующее устройство позволяло задержать лишние азот и аргон и добавить недостающий кислород.
В дыхательных масках, с портативными транслейторами на груди тринадцать землян двинулись в глубь острова. Позади в тусклом свете Антареса поблескивала гладь красного океана.
— А вон и наблюдатель ригелиан! — крикнул Сноллгрен.
— Как обычно, крутятся поблизости и выжидают, — пробурчал Харскин. — Ладно, пусть ждут. Вос-пользуемся тем, что мы вырвались, вперед.
Деревня гнорфов находилась милях в пяти от побережья, но земляне не прошли и двух, как их встретила толпа местных жителей.
Они двигались плотным клином, острие которого было направлено на пришельцев. Неспешность гнор-фов вроде бы свидетельствовала об умеренности их воинского пыла, но все-таки Харскину стало не по себе. Сотня рассвирепевших туземцев могла в мгновение ока расправиться с тринадцатью землянами, захватившими с собой лишь легкое оружие.
Харскин повернулся к Моули, специалисту первого ранга по контактам.
— Выйди вперед. Приблизившись к ним, скажи, что мы имеем дружеские намерения.
Высокий рыжеволосый Моули на мгновение задумался, затем кивнул, проверил, работает ли его транс-лейтор, и, подняв руку, вышел вперед.
— Добрый день! — громко крикнул он. — Мы прибыли с миром.
Гнорфы рассыпались полукругом, глядя прямо перед собой. Харскин, ожидая, пока Маули наладит кон-такт с туземцами, с любопытством разглядывал их.
Невысокие, около пяти с половиной футов, не более, и очень широкие в торсе. Коричнево-шоколадная блестящая чешуйчатая кожа спадает широкими складками. Толстые щупальца попарно торчат по обе стороны лысой головы. Мясистые наросты свисают с челюстей. Глаза Харскин рассмотреть не смог. Они прятались в глубокой тени глазных впадин, окруженных наростами. Не слишком симпатичные ребята.
Три гнорфа выступили из толпы, средний из них сделал на шаг больше соседей. Из его рта вырвались резкие гортанные звуки.
— Чего вы хотите? — перевел их транслейтор.
Моули незамедлительно дал ответ:
— Дружбы. Мира. Взаимного процветания наших миров.
— Откуда вы?
Моули показал на небо.
— Оттуда. Со звезд. Издалека.
Гнорф скептически склонил голову.
— Плыли много дней?
— Много дней, — подтвердил Моули. — Много-много дней.
— Тогда зачем вы пришли к нам?
— Чтобы заложить основы нашей дружбы, — ответил Моули. Соединить ваш мир и наш.
После этих слов гнорф резко повернулся к своим спутникам и начал обсуждать с ними услышанное. Харскин с беспокойством поглядывал на дротики, подрагивающие в руках инопланетян.
Совещание затягивалось. Моули взглянул на Харскина, как бы спрашивая, что делать дальше, но капитан лишь улыбнулся и ободряюще кивнул.
Наконец, гнорфы пришли к какому-то решению, и их предводитель вновь обернулся к землянам.
— Мы думаем, что вам следует покинуть нас, — объявил он. — Уходите. Не медля.
В практике Моули такой случай выдался впервые. Он несколько раз открыл и закрыл рот, не произнеся ни слова. Гнорфы повернулись к ним спинами и направились к деревне.
На этом и закончился первый контакт. Землянам не осталось ничего другого, как вернуться на “Пек-кэбл”.
— Да, придется проявить предельную осторожность, — сказал Харскин. — Как там ригелиане?
— Они сели в восьми милях отсюда, — ответил Сноллгрен.
— Г-м-м. Значит, им идти до деревни дольше, чем нам, Харскин потер виски. — Гнорфы явно не выка-зывают радости по поводу подписания договора с нами, это уж точно. Главное для нас — не перегнуть палку, а то они разозлятся и подпишут договор с Ригелем.
— Я в этом сомневаюсь, — вмешался социолог Янг. — Похоже, они не хотят иметь дела ни с нами, ни с ними, Они сохраняют нейтралитет и не стремятся менять свой статус.
— Такого еще не бывало, — покачал головой Харскин. — Ни одна из известных нам планет не придер-живалась изоляционистской политики. Что же нам делать? Собирать вещички и улетать?
Садилось голубое солнце. Антарес все еще парил над горизонтом, бесформенная светло-красная клякса, распластавшаяся на полнебосклона.
— Следует послать человека, чтобы следить за ригелианами. Пойдешь ты, Арчер.
Арчер встал.
— Есть, сэр.
— Не спускай с них глаз, наблюдай за их встречей с гнорфами и прими все меры, чтобы они тебя не за-метили, — тут капитана осенило. — Ллойд?
— Да, сэр?
— Скорее всего, ригелиане следят за нами. Ты у нас контрразведчик — тебе и карты в руки. Осмотри ок-рестности и постарайся найти шпиона.
Арчер и Ллойд ушли. Харскин повернулся к социологу.
— Янг, должен же быть какой-нибудь способ заставить гнорфов принять ту или иную сторону?!
— Наверняка. Но прежде, чем я смогу чем-то помочь, мне нужно еще кое в чем разобраться.
Харскин кивнул.
— Мы снова пойдем к гнорфам, но после возвращения Арчера, когда будем знать о действиях ригелиан. Будем учиться на их ошибках.
Антарес опустился до самой нижней точки, когда над горизонтом виднелась лишь четверть его гигант-ского диска. Голубое солнце поползло к зениту. И тут тишину Фафнира разорвал оглушительный взрыв.
Члены экипажа “Пеккэбла” мгновенно проснулись, во всяком случае, те из восьмерых, кто спал. Двое несли вахту, Харскин размышлял в своей рубке, а Арчер и Ллойд все еще находились на задании.
Почти одновременно со взрывом застрекотал сигнал тревоги: кто-то хотел войти в звездолет. И тут же на связь вышел наблюдатель первого ранга Сноллгрен, в возбуждении он выкрикивал какую-то бессмыслицу.
Харскин включил общую связь.
— Прекратить! Тихо! Молчать! — крикнул он и, когда наступила тишина, добавил. — Клайд, посмотри, кто там в воздушном шлюзе. Сноллгрен, успокойся и доложи, что ты видел.
— Это был ригелианский корабль, сэр! — воскликнул наблюдатель. — Они только что улетели. Мы слышали рев их двигателей.
— Ты в этом уверен?
— Абсолютно. Они улетели в страшной спешке. Я заметил их, когда они уже выходили на орбиту.
— Ясно. Клайд, что там со шлюзом?
— Это Ллойд, сэр. Он вернулся и привел с собой пленного.
— Пленного? Какого черта… Ну ладно, пусть оба идут сюда.
Затем пришла очередь радиста Клейристенфилда.
— Сэр, сообщение с базы на Фейсолте. Они подтверждают взлет звездолета с Фафнира. Они думали, что это мы.
— Передай этим идиотам, что они ошиблись! — рявкнул Харскин. — И пусть они не спускают глаз с ри-гелианского корабля. Вероятно, он вернется на Фейсолт.
Звякнул дверной сигнал, Харскин нажал кнопку “открыть”, дверь скользнула в стену, появился Ллойд в бластером в руке, держа на мушке рассерженного ригелианина.
— Где ты его нашел? — спросил Харскин.
— Болтался возле звездолета, — ответил бледный и взволнованный Ллойд. — Я патрулировал окру-жающую территорию, когда раздался страшный грохот. Подняв голову, я увидел набирающий высоту ригели-анский корабль. Тут из кустов вываливается этот тип и начинает костить всех и вся по-ригелиански. Он не за-метил меня, пока я не поднес бластер к его носу.
Харскин взглянул на ригелианина.
— Твое имя и должность?
— Триста–Девяносто–Седьмой–Неукротимый, — ответил огромный детина ростом в семь футов, весь заросший жесткими черными волосами. Его тело перетягивала светло-желтая кожаная портупея. Глаза риге-лианина блестели холодным огнем. Видно было, что он очень рассержен. — Разведчик первого класса.
— Тогда ясно, как ты оказался возле нашего звездолета, Триста–Девяносто–Седьмой–Неукротимый, — продолжил Харскин. Что ты можешь сказать о столь поспешном взлете вашего корабля?
— Ничего. Я узнал, что они взлетели, когда увидел их в воздухе. Они бросили меня! Они оставили меня здесь! — ригелианин перешел с галактического языка на родной и, судя по всему, проклинал всех улетевших, а также их дальних и ближних родственников.
— Оставили тебя здесь? — в изумлении повторил Харскин. Должно быть, что-то заставило их улететь столь поспешно, он повернулся к Ллойду. — Отведи пленного на гауптвахту. Затем возьми двух человек и от-правляйся на поиски Арчера. Я хочу знать, почему ригелиане убрались отсюда так быстро, что не успели за-брать своего шпиона.
Однако искать Арчера не пришлось. Не прошло и часа после прихода Ллойда, как он вернулся на “Пек-кэбл”, запыхавшись от быстрого бега. Ему потребовалось еще пять минут, чтобы отдышаться, а затем связно доложить о случившемся.
— Я пошел прямо к ригелианскому звездолету. Они собрались у трапа, а я затаился в кустах. Когда они двинулись к деревне гнорфов, я последовал за ними.
— Тебе пытались помешать? — спросил Харскин.
— Да, сэр, — Арчер потупился и переступил с ноги на ногу. — Я его убил.
Харскин кивнул.
— Продолжай.
— Они дошли до деревни. Я держался ярдах в тридцати сзади и, включив транслейтор, мог слышать их разговор.
— Ты вел себя неосмотрительно, — отметил Харскин, — но, похоже, не мог поступить иначе. А если б кто-то из оставшихся на корабле следил за выбросами энергии? Но, вероятно, им было не до того. Что случи-лось в деревне?
— Они представились, затем началось, как обычно, о дружбе, мире и прочем. Потом они принялись вы-кладывать подарки. Капитан Четырнадцатый–Бессмертный сказал, что подарки скрепят дружбу Ригеля и Фаф-нира… Естественно, он назвал Фафнир иначе. Они раздавали зеркала, маломощные генераторы силового поля, разные безделушки. Гнорфы все брали и складывали в кучу. Ригелиане доставали все новые и новые подарки, куча росла. Наконец, капитан Четырнадцатый–Бессмертный сказал, что на сегодня достаточно, и начал объяс-нять суть предлагаемого договора. Один из гнорфов выступил вперед и указал на кучу подарков.
— Вы перестали отдавать вещи? — сердитым, даже обиженным тоном спросил он.
Четырнадцатый–Бессмертный замялся, но ответил, то остальные подарки будут переданы после подпи-сания договора. Тут все и началось.
— В каком смысле?
— Все произошло так быстро, то я не заметил никакого сигнала, — продолжил Арчер. — Но все гнорфы вдруг затрясли дротиками, заорали и кто-то из них бросил дротик в ригелиан. У них было лишь легкое оружие, и они стояли слишком близко к гнорфам. Началась настоящая резня. Спаслась лишь половина ригелиан, вклю-чая капитана Четырнадцатого–Бессмертного. Я не выходил из кустов, пока гнорфы не вернулись в деревню. Затем помчался к звездолету.
Харскин взглянул на социолога Янга.
— Ну? Что ты на это скажешь?
— Очевидно, это очень алчный народ, — ответил социолог. — Ригелиане допустили ошибку, поскупив-шись на подарки. Я бы рекомендовал подождать до утра, самим пойти в деревню и обо всем договориться. С отлетом ригелиан дорога нам открыта, и планета будет нашей, если мы проявим достаточную щедрость.
— Мне бы твою уверенность, — задумчиво ответил Харскин.
— Эти ригелиане ничуть не глупее любого из нас. Мы пойдем в деревню хорошо вооруженными.
Деревня гнорфов, широкий полукруг соломенных хижин, стояла на заросшем мхом болоте. Когда земля-не подошли к ней, и Антарес, и его голубой спутник поднялись над горизонтом, а Фейсолт исчез в свете ги-гантской красной звезды.
Харскин взял с собой шестерых: Янга, Лифмана, Моули, Рамоса и Карвера. Еще шестеро остались на борту, готовя “Пеккэбл” к немедленному взлету.
Сваленные в кучу дары ригелиан, разбитые и поломанные, валялись посреди деревни. Тут же были и обезображенные тела убитых. Харскина передернуло. Эти гнорфы оказались хладнокровными не только биоло-гически!
Обитатели деревни выходили из хижин и направлялись навстречу землянам. В смешанном красно-голубом свете двух солнц, одного, гигантского и тусклого, другого, крошечного, но столь же тусклого, непро-ницаемые, покрытые чешуей лица выглядели угрожающе.
— Что вам здесь нужно, незнакомцы? — спросил предводитель.
— Мы пришли поблагодарить вас, — ответил Моули, — за то, что вы убили наших врагов, покрытых волосами, — он нарочно сделал упор на различие между людьми и ригелианами. — Они приходили сюда про-шлой ночью, принесли жалкие подарки. Они наши враги. Мы, представители Земли, предлагаем вам мир и доб-рые отношения.
Гнорфы уставились на жмущихся друг к другу землян. Каждый из посланцев держал в руках мощный па¬ра¬лизатор, весьма эффективное, хотя и не смертоносное оружие ближнего боя. В случае нападения они могли дать отпор гнорфам.
— Чего же вы хотите? — повторил их предводитель, едва сдерживая нетерпение.
— Мы хотим подписать договор между нашими планетами, ответил Моули. — Договор о вечной друж-бе, верности и сотрудничестве.
Где-то вдалеке заревело неведомое чудовище. “Как не вовремя”, — подумал Харскин.
— Дружба? Сотрудничество? — повторил гнорф. Подрагивание челюстных наростов свидетельствовало, что ему трудно осознать эти понятия.
— Да, — кивнул Моули. — И в знак нашей дружбы мы принесли вам подарки, не ту ерунду, что пыта-лись всучить вам наши враги, а дары несравненно более ценные, которые станут частью того богатства, что вы получите по подписании договора.
По знаку Каренина земляне начали выкладывать принесенные подарки: миниатюрные видеокамеры, охотничьи детекторы, десятки других удивительных устройств, которыми они надеялись поразить гнорфов.
Но их постигла участь ригелиан.
Харскин был наготове и, едва увидев дротики, замелькавшие в рядах гнорфов, пустил в ход парализатор.
Его луч смел первый ряд гнорфов — они свалились. Остальные угрожающе загудели, но двинулись впе-ред.
Всем семерым землянам пришлось взяться за оружие. Парализованные гнорфы падали и падали, но из хижин появлялись все новые туземцы. Земляне почувствовали, что не выдержат натиска, и решили вернуться к кораблю.
Отступление было долгим и опасным: над головами то и дело свистели дротики.
Корабль находился за четверть миллиона миль от Фейсолта, когда радист Клейристенфилд доложил, что на связи Четырнадцатый–Бессмертный.
— Мы видим, что вам тоже пришлось улететь, — начал ригелианин, когда Харскин взял трубку перего-ворного аппарата. Вероятно, вас постигла та же неудача, что и нас.
— Не совсем, — возразил Харскин. — По крайней мере мы обошлись без потерь. В деревне я насчитал шестерых убитых ригелиан. Не считая шпиона, которого вы послали следить за нами. Он у нас на гауптвахте.
— Ага. А я — то гадал, что с ним стало. Ну что, Харскин, объявляем Фафнир нейтральной планетой и улетаем? Итог нашей неожиданной встречи оказался весьма неутешительным.
— Целиком с вами согласен. Мы оставили там подарков почти на пятьдесят тысяч.
— Вы, земляне, слишком расточительны, — ответил ригелианин. — Наши не стоили и половины.
— Что было, то прошло, — отрезал Харскин. — Всего вам наилучшего, Четырнадцатый–Бессмертный.
— Одну минутку! Вы согласны на взаимный отказ от Фафнира?
— Не уверен, — ответил Харскин и отключил связь.
После посадки на Фейсолт Харскин срочно собрал команду на совещание. Разговор с Четырнадцатым–Бессмертным навел его на интересную мысль.
— Дары ригелиан стоили двадцать пять тысяч кредиток, и гнорфы с позором выдворили их. Наши по-дарки были вдвое дороже, и, судя по рассказу Арчера о приеме, оказанном ригелианам, нас выгнали вдвое бы-стрее. Янг, ты можешь что-нибудь сказать?
Социолог потер лоб.
— Общая картина все еще не ясна, сэр.
— Я с тобой не согласен, — Харскин переплел пальцы рук.
— Вот какое сложилось у меня впечатление: степень возмущения гнорфов находится в прямой зависи-мости от стоимости предложенных им подарков. Логично?
Янг кивнул.
— Скажи мне, — продолжил Харскин, — что произойдет, когда изолированную от галактики цивилиза-цию потомков рептилий посетят теплокровные инопланетяне, с тем чтобы заключить договор о дружбе, и предложат плату за него? Как отреагируют местные жители, Янг?
— Я вас понял. Предложение инопланетян их глубоко оскорбило. Мы обошлись с ними слишком бесце-ремонно.
— Более того, принятие подарков накладывало на них определенные обязательства. Своими дарами мы покупали договор. И, очевидно, в их представлении, подписав договор, они остались бы у нас в долгу. Их это не устраивало, и они нас прогнали. А теперь, — продолжал Харскин, — если мы поменяемся местами, если мы покажем, что чем-то обязаны им, и будем просить их подписать договор вместо того, чтобы покупать подпись под ним, возможно, мы дадим гнорфам шанс не унизить себя в собственных глазах, — он повернулся к Рамосу, военному атташе.
— Рамос, как по-твоему, стоит сотрудничество с планетной системой одного звездолета?
— Э…?
— Если возникнет необходимость пожертвовать нашим кораблем ради союза взаимодействия с системой Антареса, будет ли это стратегически оправданно?
— Полагаю, что да, — осторожно ответил Рамос.
Харскин смахнул со лба капли пота.
— Отлично. Моули, ты, я и навигатор Доминик поведем “Пеккэбл” в его последний полет. Клейристен-филд, установи подпространственный передатчик в мой скафандр и позаботься о том, чтобы он мне не мешал. Сноллгрен, продолжай наблюдение и докладывай мне обо всех действиях ригелиан.
Затем он повернулся к навигатору.
— Доминик, нам предстоит рассчитать очень сложную орбиту.
Антарес опускался к горизонту, частично затмив голубое солнце. “Пеккэбл” с ревом ворвался в атмосфе-ру Фафнира, оставляя за собой два дымовых шлейфа.
Троих землян вдавило в противоперегрузочные кресла. Ускорение приближалось к предельно допусти-мому. Внизу, готовясь встретить звездолет, простирался Фафнир.
Спина у Харскина взмокла от пота. Слишком многое могло сложиться не так.
Ошибись они на доли градуса… и врежутся прямо в болота.
Если факел маршевого двигателя повредит сопла стабилизации, удар о поверхность Фафнира станет смертельным.
Воздушный шлюз может не открыться.
Гнорфы поведут себя не так, как он рассчитывал.
Это, корил он себя, безумная авантюра.
Звездолет внезапно задрожал — заработали сопла стабилизации. “Пеккэбл” на десятые доли секунды за-вис в воздухе, затем заскользил вниз.
Он вошел в кроваво-красный океан носом вперед. Харскин поспешно выбрался из противоперегрузочно-го кресла и надел скафандр. Теперь, успел подумать он, если они правильно рассчитали плавучесть…
В воздушном шлюзе Харскина уже ждали. Он помахал Моули и Доминику рукой и направился в пере-ходной отсек. Открылся люк, жидкость с ревом устремилась в звездолет. Харскин шагнул ей навстречу, от-толкнулся от пола и вынырнул на поверхность океана. Вскоре над поверхностью показались головы Моули и Доминика.
Харскин обернулся. От “Пеккэбла” остались лишь сопла маршевого двигателя да кончики могучих крыльев. Ярко-красную поверхность затянула маслянистая пленка. Звездолет быстро шел ко дну.
— Смотрите туда! — раздался крик Моули.
К ним приближалось нечто, напоминающее маленький остров с высоко торчащей над ним головой; ог-ромное существо с тонкой ящероподобной шеей и украшенной гребнем головой, покрытой мясистыми нарос-тами, походило на черепаху. А в седле на широкой спине этой фафнирской черепахи сидели три гнорфа, они с любопытством поглядывали на барахтавшихся, закованных в скафандры землян.
Спасательная экспедиция подоспела вовремя.
— Помогите! — закричал Харскин. — Спасите нас! Спасите нас, и мы будем у вас в вечном долгу!
Он надеялся, что транслейтер сможет донести до гнорфов не только смысл слов, но и интонацию, соот-ветствующую их бедственному положению.
СВЕРХСВЕРХСРОЧНО 03–16–2952 АБС ХПФ ЭКС. КОРПУС СИСТЕМЫ АНТАРЕС ВЕРХОВНОМУ КОМАНДОВАНИЮ ЗЕМЛИ:
ИЗВЕЩАЕМ О СОГЛАСИИ СИСТЕМЫ АНТАРЕСА НА СОТРУДНИЧЕСТВО С ЗЕМЛЕЙ. ПРИСУТ-СТВУЮЩИЕ ЗДЕСЬ РИГЕЛИАНЕ ПРИЗНАЛИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМ НАШ ДОГОВОР С ОБИТАТЕЛЯМИ ЕДИНСТВЕННОЙ НАСЕЛЕННОЙ ПЛАНЕТОЙ СИСТЕМЫ АНТАРЕСА. ВСЕ ЗДОРОВЫ, ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ПОТЕРЬ НЕТ. ЗВЕЗДОЛЕТ “ПЕККЭБЛ” ПОГИБ В РЕЗУЛЬТАТЕ АВАРИИ. ПЯТНАДЦАТЬ ЧЛЕНОВ ЭКИ-ПАЖА И ОДИН ПЛЕННИК-РИГЕЛИАНИН ЖИВУТ ПОД КУПОЛОМ СОЗДАННОЙ НА ФЕЙСОЛТЕ БАЗЫ. ТРОЕ — НА ФАФНИРЕ. ПОЖАЛУЙСТА, КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ, ПРИШЛИТЕ СПАСАТЕЛЬНЫЙ КО-РАБЛЬ, ИБО В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ МЫ НАХОДИМСЯ НА ПОЛОЖЕНИИ РАБОВ.
С НАИЛУЧШИМИ ПОЖЕЛАНИЯМИ, ХАРСКИН.
Роберт Силверберг |
| | |
| пятница, 16 ноября 2018 г. |
|
| Адекватность... Ksil 07:45:34 |
 | ...некоторых людей для меня под большим сомнением.Но я не врач,чтобы судить об этом.Прошу специалистов высказаться по этому поводу:
http://beon.ru/discussion/14568-819-addsmile-read.shtml
На случай удаления темы или переписки,вот копия всей переписки и ссылка на пользователя:
mega.nz/#!oXJG2IoZ!Xdgy3Eu72S6Plm8dO-mtTxUa6OJSST36bXR7TXK-FdM
http://beon.ru/users/bredji/
 моя фоновая
Настроение: Отличное
Хочется: А что у вас есть хорошего?
Категории: Я и beon.ru |
| | |
|
| ... N4mR 05:17:18 |
 |
your coffee. 16 ноября 2018 г. 06:55:34 написала в своём дневнике [One more thing,...
... после чего я почувствовала отсутствие свободного места для нового лезвия и впервые за восемь лет (я впервые озвучиваю эту цифру и упоминаю об этом с тех пор) сожгла мост самостоятельно, ведь обычно мосты горели и строились пока я держала себя в руках и разрабатывала новые планы действия в новых реалиях.
Категории: #Откуда-то |
| | |
| четверг, 15 ноября 2018 г. |
|
| .... огнесручий какаду 15:33:57 |
 | На складе фармацевтической базы в Петербурге прокуратура обнаружила просроченные лекарства для раковых больных на 300 млн рублей
Большая часть медикаментов (более чем на 200 миллионов) — из поставки Минздрава России по федеральной программе «Семь высокозатратных нозологий». Эта программа обеспечивает бесплатными лекарствами больных раком, рассеянным склерозом и другими тяжелыми заболеваниями, а также пациентов, перенесших трансплантацию органов или тканей.
Шока новость не вызвала, потому что питерский комитет по здравоохранению отреагировал моментально и дал официальные комментарии, растиражированные всеми центральными СМИ:
«Возврат лекарственных препаратов поставщику в связи с невостребованностью не предусматривается контрактами. Они оказались не востребованы из-за появления более эффективных препаратов того же действия, а также из-за возникновения тяжелых побочных реакций.С 1 января 2017 года законодательством предусмотрена возможность передачи лекарственных препаратов в другие регионы. Однако потребность в данных препаратах в других регионах также отсутствовала».
В комментарии также говорится, что лекарства для льготников закупались с 2008 по 2017 год и накапливались в карантинной зоне фармацевтической базы годами. Вывезти их было невозможно, так как «отсутствует законодательная база по порядку списания лекарственных препаратов». Короче, действовали питерские чиновники строго по букве закона. Точка.
Логика официального ответа питерского минздрава обнаруживает явление немыслимое — в России тяжелобольные люди массово отказываются от бесплатных лекарств. Иногда, правда, квартиры продают, чтобы спасти близкого человека. По миру с протянутой рукой ходят, в благотворительные фонды стучатся с последней надеждой. Все круги ада проходят, если пытаются лечиться бесплатно, то есть по гарантии Конституции.
А лекарства бесплатно не берут. Даром не надо.
И еще вот что непонятно. Лекарства не становились просроченными в одночасье, на следующий день после тендера. То есть на складе «Центральной фармацевтической базы» в Питере месяцами, а может, и годами хранились и приходили в негодность препараты, которыми можно было спасти или продлить чью-то жизнь.
Практически десять лет в центре города тихо таяли в ангарах шансы победить болезнь у тысяч людей. Знай они об этом — взяли бы штурмом склад.
Если забить в поисковой строке «Гугла» фразу «Купить иматиниб», средняя оптовая цена которого за единицу препарата составляет более 25 тысяч рублей, то на форумах можно обнаружить записи, сделанные практически под копирку:
«Удалили опухоль в мае. Проживаю в Новосибирске. Столкнулся с проблемой покупки иматиниба, так как только в конце сентября (через четыре месяца) удалось получить через поликлинику. В поиске помогли друзья в Москве».
«Я из Московской области, 35 лет. Диагноз поставили в августе 2016 г., была резекция желудка. Совсем в то время не ориентировалась в своем диагнозе, да и врачи не консультировали. Быстро вырезали и отправили домой к участковому онкологу. Только через полгода, в марте 2017-го, прописали иматиниб, по 400 в сутки».
Эти две записи (а на самом деле, подозреваю, их может быть и сотни) от больных людей, которые препарат иматиниб ждали месяцами и на побочные явления не сетовали, а готовы были терпеть их ради шансов на облегчение болезни.
Но вот минздрав считает, что препарат ушел на «лекарственное кладбище» из-за массовой невостребованности у пациентов.
Характерно, что питерский фармсклад имел все шансы и дальше пухнуть от просроченных лекарств, если бы граждане не забросали прокуратуру многочисленными жалобами на отсутствие в аптеках льготных препаратов и отказы врачей выписывать на них рецепты. Выяснилось, что на отсроченное обслуживание за три месяца в городе было поставлено 670 рецептов.
А отсроченный рецепт — это не отложенный спрос. Нельзя три месяца уговаривать больной организм дотянуть до лучших времен. Для некоторых эти «лучшие времена» так и не наступают.
В октябре в Саратове от осложнений диабета умерла 28-летняя Ольга Богаева. Ей на протяжении восьми месяцев не выдавали льготные лекарства.
По всей стране подобных примеров десятки тысяч. Не все с фатальным исходом, но все с непоправимым вредом здоровью в связи с прерванной терапией.
Но это все не в счет. Главное — сделать все по инструкции, которая написана и утверждена теми, кому нет необходимости экономить на здоровье. Зарплаты позволяют.
Просроченные лекарства на миллионы рублей, как и тысячи тонн раздавленной бульдозером еды, попавшей в разряд «санкционки», — это все про хроническую бомбежку Воронежа.
К слову сказать, правительство запланировало выделить на борьбу с раком 330 миллиардов рублей в ближайшие три года. И все они наверняка тоже будут потрачены по безупречно составленным нормативам.(С)
Категории: Репрессии геноцыд гулаг |
| | |
|
| R.I.P Vellichor 15:31:55 |
| | Сегодня попрощалась с двумя подругами. Нужно было сделать выбор, и я выбрала себя. Потому что, не хочу быть натянутым полотном между двумя собственницами. Не стану жаловаться, в последнее время обстоятельства складывались так, что этого стоило ожидать. И я была готова.
Не люблю когда мне ставят ультиматум "Либо ты выбираешь меня, либо я ухожу". Чаще всего меня принуждают, выбирать между двумя людьми. Но бывает под горячую руку попадают и мои интересы. В 100% таких случаев я выбираю себя. Это не показатель эгоизма или трусости сделать неправильный выбор, а принцип сформированный личным опытом.
Люди, которые заставляют выбирать между собой и кем-то или чем-то, думают только о себе. Нельзя идти у них на поводу лишь по одной причине, человек почувствует власть. И уже не сможет остановиться. Пользуясь безотказностью другого.
Странно то, что люди делают это не от злобы или обиды, а от любви, даже ревности. Настолько сильной, что невозможно даже представить, что "он будет без меня с кем-то говорить, чем-то заниматься, тоже без меня".
Я отпускаю человека, который хочет от меня уйти. Однако прежде всего стараюсь убедить человека что я не его собственность. Пытаюсь заинтересовать своим увлечением, это не всегда легко, и все же действенно.
|
| | |
|
| Наследственность Багиpa в сообществе 10:46:17 |
За смертью далеко ходить не надо. | Доктор Стефанссон ласково погладил лежавшую на столе толстую пачку отпечатанных на машинке листов бумаги.
— Все здесь, Харви, двадцать пять лет работы.
Профессор Харви, отличавшийся спокойным характером, невозмутимо попыхивал трубкой.
— Твоя часть работы завершена. Теперь все зависит от самих близнецов.
После непродолжительных размышлений доктор Стефанссон с беспокойством зашевелился.
— Ты собираешься сообщить новости Аллену?
Собеседник кивнул.
— Нужно сделать это до того, как мы попадем на Марс, чем раньше, тем лучше.
Подробнее… Он помолчал и добавил напряженным голосом:
— Интересно, что чувствует человек, когда через двадцать пять лет узнает, что у него есть брат-близнец, которого он никогда не видел. Вероятно, сильнейшее потрясение.
— А как Джордж воспринял известие?
— Сначала не поверил, и я его не виню. Марки пришлось поработать, чтобы убедить его в том, что это не розыгрыш. Думаю, мне предстоит хорошо потрудиться с Аленом. — Он выбил остаток табака из трубки и покачал головой.
— А я уже склонялся к тому, чтобы отправиться на Марс и увидеть, как они встретятся, — задумчиво заметил доктор Стефанссон.
— Не вздумай так поступить, Стеф. Эксперимент длился очень долго и значит слишком много, чтобы ты сорвал его таким дурацким поступком.
— Знаю, знаю! Наследственность против окружающей среды. Может быть наконец мы получим определенный ответ. — Он словно разговаривал сам с собой, повторяя старую, хорошо известную формулу. — Два идентичных близнеца, разделенные после рождения, один воспитывался на старой цивилизованной Земле, второй — на почти не исследованном Ганимеде. Потом, в двадцать пятый день рождения, они впервые в жизни встречаются на Марсе. О мой бог. Жаль, Картер не дожил до этого момента. Они — его дети. Очень жаль, но мы живы, как и близнецы. Если доведем эксперимент до конца, это станет заслуженной данью уважения выдающемуся ученому.
Впервые увидев марсианский филиал корпорации «Медисинал продактс, инк.», невозможно понять, что он окружен безжизненной пустыней. Не видны огромные пещеры, в которых разводились марсианские грибы, занимавшие огромные цветущие поля. Не видна даже замысловатая система транспортировки, соединявшая квадратные мили полей с центральным корпусом. Все спрятано — система ирригации, очистители воздуха, сливные трубы.
Можно увидеть только приземистое здание из красного кирпича и марсианскую пустыню, ржавую и безжизненную, потянувшуюся до самого горизонта.
Именно это увидел Джордж Картер, прилетев сюда на ракетном такси, но, по крайней мере, его вид не обманул. Было бы странно, если б это произошло, потому что каждая фаза его жизни на Ганимеде была направлена на то, чтобы в итоге стать генеральным директором именно этого концерна. Он знал каждый квадратный дюйм пещер так хорошо, словно родился и вырос там. Он сидел в крохотном кабинете Лемюэла Харви, и лишь тень беспокойства появилась на абсолютно безмятежном лице. Он поймал взглядом ледяных голубых глаз взгляд профессора Харви.
— Этот мой брат-близнец. Он скоро здесь появится?
Профессор Харви кивнул.
— С минуты на минуту.
Джордж Картер поменял положение ног. Его взгляд был почти мечтательным.
— Как вы думаете, он похож на меня?
— Конечно. Вы однояйцовые близнецы.
— Гм! Тогда, конечно. Жаль, что мы не жили вместе здесь, на Ганни! — Он нахмурился. — Он прожил на Земле всю свою жизнь, да?
Выражение любопытства появилось на лице профессора Харви.
— Ты испытываешь неприязнь к землянам? — быстро спросил он.
— Не совсем, — услышал такой же быстрый ответ. — Просто земляне — неженки. По крайней мере, те, кого я знаю.
Харви едва подавил улыбку, и разговор постепенно зачах.
Звонок в дверь вывел Харви из состояния задумчивости, а Джорджа Картера заставил вскочить с кресла. Профессор нажал кнопку на столе, и дверь открылась. Стоявшая на пороге фигура вошла в комнату и остановилась. Братья-близнецы впервые в жизни встретились лицом к лицу. Воцарилась напряженная, мертвая тишина. Профессор Харви откинулся на спинку кресла, сложил пальцы вместе и стал внимательно наблюдать.
Двое, вытянувшись во весь рост и замерев, стояли на расстоянии футов десяти, и ни один не пытался его уменьшить. Они были странно не похожи друг на друга, странно потому, что были так похожи. Холодные голубые глаза сверлили взглядом такие же холодные голубые глаза. Каждый видел у другого прямой нос над плотно сжатыми полными красными губами. Такие же высокие отчетливые скулы, квадратные подбородки. Одинаковыми были даже чуть приподнятые брови над глазами, смотревшими напряженно и несколько недоуменно.
Но кроме лиц, ни малейшего сходства не было. На каждом квадратном дюйме одежды Аллена Картера можно было смело ставить клеймо Нью-Йорка. Начиная с просторной блузы, лиловых брюк до колен и заканчивая противоцеллюлитными гольфами и сверкающими сандалиями на ногах, он был живым воплощением последней земной моды.
Страница 2 из 10
Джордж Картер буквально на мгновение почувствовал неловкость из-за того, что стоял перед братом в рубашке из ганимедского льна с облегающими рукавами и высоким воротником.
Незастегнутый жилет и просторные шаровары, заправленные в высокие ботинки со шнурками на толстой подошве, выглядели грубыми и провинциальными. Даже он это почувствовал, но только на мгновение.
Аллен достал портсигар из нарукавного кармана — первым сделал хоть какое-то движение, — открыл его, достал тонкий, набитый табаком цилиндр, который загорелся от первой же затяжки.
Джордж помедлил не более секунды, и его последующие действия можно было расценить как несколько вызывающие. Ладонь нырнула во внутренний карман жилета, откуда он извлек сморщенную сигару, скрученную из ганимедского зеленого табака. Чиркнув спичкой по ногтю большого пальца, он прикурил и начал затягиваться в унисон с братом.
А потом Аллен рассмеялся странным пронзительным смехом.
— Мне кажется, у тебя более близко посажены глаза, — сказал он.
— Может быть, у тебя волосы зачесаны иначе, — ответил его близнец с некоторым неодобрением.
Аллен машинально провел рукой по своим длинным светло-каштановым волосам, аккуратно завитым на концах, одновременно бросив взгляд на небрежно заплетенную на затылке брата косичку.
— Полагаю, нам придется привыкнуть друг к другу, я готов попробовать. — Земной близнец пошел вперед, протянув руку.
Джордж улыбнулся.
— Конечно, я тоже готов.
Ладони встретились и сжали друг друга.
— Тебя зовут Алл’н, да? — спросил Джордж.
— А тебя Джордж, верно?
Долгое время они ничего не произносили. Просто смотрели друг на друга и улыбались, словно им не терпелось быстрее преодолеть разделявшие их двадцать пять лет.
Джордж Картер окинул безразличным взглядом поля низкорослых лиловых цветов, уходивших окаймленными дорожками квадратами в туманную глубину пещеры. Газетчики и очеркисты могли неумеренно восхвалять «Грибное золото» Марса, рафинированными экстрактами, добываемыми в объеме нескольких унций на несколько акров растений, которые стали совершенно незаменимыми для медицинских работников Системы. Опиаты, очищенные витамины, новейшее растительное средство от пневмонии — цветы почти на вес золота.
Но для Джорджа Картера они были не более чем цветами — цветами, которые необходимо выращивать, собирать, упаковывать в тюки и отправлять в лаборатории Лресополиса в нескольких сотнях миль отсюда.
Он перевел наземную машину на среднюю скорость и высунулся из окна.
— Эй, ты! — закричал он в ярости. — Пижон с грязной рожей! Смотри, что делаешь. У тебя вода выплескивается из канала!
Он откинулся на спинку, и машина рванулась вперед.
— Эти треклятые люди ни на что не годятся, — раздраженно пробормотал ганимедец. — Так много машин выполняют за них работу, что мозги отправились в бессрочный отпуск.
Машина остановилась, и он вылез из кабины. Обогнув несколько участков, он подошел к группке людей, толпившихся вокруг застывшей на дорожке похожей на паука машины.
— Ну, я здесь. В чем дело, Алл’н?
Голова Аллена появилась с другой стороны машины. Он махнул рукой стоявшим вокруг машины людям.
— Остановите ее на секунду! — крикнул он и подскочил к брату.
— Джордж, она работает. Немного медленно и неповоротливо, но работает. Сможем быстро усовершенствовать, самое главное — понятен принцип. В два счета сможем...
— Подожди немного, Алл’н. Здесь, на Ганни, мы никогда не торопимся. Поэтому живем долго. Что это такое?
Аллен замолчал и вытер лоб. Его лицо сияло от смазки, пота и радости.
— Стал работать над этим сразу же после окончания колледжа. Модификация одной земной машины, конечно, со значительными усовершенствованиями. Это механический сборщик цветов.
Он выудил из кармана в несколько раз сложенный лист толстой бумаги и, не замолкая ни на секунду, стал раскладывать его на дорожке.
— До этого момента сбор цветов был самым узким местом в производственном процессе, не говоря уже о потерях пятнадцати—двадцати процентов из-за сбора недо- или перезрелых цветов. В конце концов, нельзя ожидать невозможного от простого человеческого глаза. Смотри сам!
Лист бумаги был наконец разложен, и Аллен присел перед ним. Джордж, нахмурившись, наклонился над его плечом.
— Видишь? Это комбинация флюороскопа и фотоэлектрического элемента. Степень зрелости цветка определяется состоянием спор. Машина настроена так, что соответствующая цепь срабатывает при обнаружении надлежащей комбинации светлого и темного, образуемой только зрелыми спорами внутри цветка. С другой стороны, вторая цепь... впрочем, проще показать.
Он выпрямился, излучая полный восторг. Одним прыжком оказался в низком сиденье в задней части сборщика и потянул рычаг. Сборщик тяжеловесно повернулся в сторону цветов, и его «глаз» заскользил на высоте шесть дюймов над землей. Как только он проходил над определенным цветком гриба, появлялась паучья лапа, срезала цветок точно в полудюйме над землей и аккуратно помещала его в уходящий под уклоном вниз лоток. За машиной тянулся ряд срезанных цветов.
Страница 3 из 10
— Потом сможем установить сноповязку. Ты заметил, некоторых цветков машина не касается? Они не созрели. Только подожди и посмотри, что она сделает, когда обнаружит перезрелый цветок.
Через мгновение он триумфально завопил, когда машина сорвала цветок и тут же уронила его на землю.
Аллен остановил машину.
— Видишь? Возможно, через месяц мы сможем использовать ее на полях.
Джордж Картер мрачно посмотрел на брата.
— Потребуется больше месяца, я полагаю. Скорее всего, никогда не сможем.
— Что значит — никогда? Нужно только ускорить...
— Даже если покрасить ее в лиловый цвет, эта штука никогда не появится на моих полях.
— Твоих полях?
— Да, моих, — раздался хладнокровный ответ. — У нас здесь есть право вето, как и у вас. Не имеешь права что-либо делать, не получив моего разрешения, а на эту штуку ты его никогда не получишь. Честно говоря, можешь убрать ее отсюда навсегда. Мне она не нужна.
Аллен слез с машины и повернулся к брату.
— Ты согласился выделить этот участок мне для экспериментов без права вето, и я хочу, чтобы ты соблюдал договоренность.
— Хорошо, только не выводи эту проклятую машину на поля.
Землянин стал медленно подходить к нему. Его взгляд был угрожающим.
— Послушай, Джордж, мне не нравится твое отношение, не нравится, как ты пользуешься правом вето. Не знаю, как вы привыкли поступать здесь, на Ганимеде, но теперь ты принадлежишь к сливкам общества, и тебе предстоит выкинуть провинциальную дурь из головы.
— Придется, если сам захочу. Если желаешь выяснить со мной отношения, то лучше сделать это в твоем кабинете. Споры в присутствии подчиненных плохо влияют на дисциплину.
На центральный пост они возвращались в зловещей тишине. Джордж что-то тихонько насвистывал, Аллен, сложив на груди руки, с демонстративным безразличием смотрел на извилистую дорожку перед машиной. Тишина сохранялась даже после того, как они вошли в кабинет землянина. Аллен резко показал на кресло, и ганимедец занял его, не говоря ни слова. Он достал привычную зеленую сигару и стал ждать, пока брат скажет свое слово. Аллен присел на край кресла и оперся локтями на стол. Он быстро заговорил:
— Джордж, я многого не понимаю в этой ситуации. Не знаю, почему тебя вырастили на Ганимеде, а меня — на Земле, не знаю, почему нас не познакомили друг с другом раньше, не сделали содиректорами с правом наложить вето на решения другого, но уверен — ситуация становится невыносимой.
Ты знаешь, корпорация нуждается в модернизации. Тем не менее пользуешься своим правом вето, какой бы пустячной ни была выдвинутая мной инициатива. Не понимаю, какой точки зрения ты придерживаешься, но у меня возникли подозрения, что ты считаешь, будто можешь жить по-прежнему, как на Ганимеде. Если думаешь, что все еще живешь в глуши, предупреждаю, быстрее избавляйся от этих иллюзий. Я прилетел с Земли, и корпорация будет управляться с земной эффективностью и с земной организацией. Понятно?
Прежде чем ответить, Джордж выпустил клубы ароматного табачного дыма к потолку, а когда ответил, взгляд его стал пронзительным, а голос — резким.
— Земля, ад? Земная эффективность, ни больше ни меньше? Алл’н, ты мне нравишься. Ничего не могу с собой поделать. Ты так похож на меня, что если бы я испытывал к тебе неприязнь, то чувствовал бы себя так, словно испытываю неприязнь к самому себе. Не хотелось этого говорить, но тебя воспитали неправильно. — Его голос стал жестким и обвиняющим. — Ты — землянин. Присмотрись к себе. Землянина вряд ли можно назвать получеловеком, в лучшем случае ты, как любой землянин, естественно, полагаешься на машины. Неужели я хочу, чтобы корпорацией управляли машины, одни машины? А что делать людям?
— Люди будут управлять машинами, — раздался резкий и сердитый ответ.
Ганимедец встал и стукнул кулаком по столу.
— Машины управляют людьми, и ты прекрасно это знаешь. Сначала люди используют машины, потом зависят от них и наконец становятся их рабами. На твоей драгоценной Земле остались машины, машины, одни машины, и кем ты стал в результате? Получеловеком!
Он выпрямился во весь рост.
— Ты по-прежнему нравишься мне. Нравишься настолько, что я хочу, чтобы ты жил на Ганни со мной. Клянусь Юпитером, из тебя еще можно сделать человека.
— Закончил? — спросил Аллен.
— Полагаю, да!
— Тогда выслушай меня. С тобой не случилось ничего настолько страшного, чего не могла бы исправить жизнь на приличной планете. А сейчас ты принадлежишь Ганимеду. Я советую тебе вернуться.
— Тебе еще не приходила в голову мысль поколотить меня? — спросил Джордж очень тихим голосом.
— Нет, не могу драться со своим зеркальным отражением но если бы твое лицо было хоть чуть-чуть другим, я с удовольствием задал бы тебе хорошенькую трепку.
— Думаешь, смог бы, такой землянин, как ты? Садись. Мы оба начали горячиться. Так ничего не решить.
Он сел, попытался затянуться потухшей сигарой и с отвращением бросил ее в воронку инсиниратора.
— А где брать воду? — проворчал он.
Аллен мгновенно улыбнулся.
— Ты станешь возражать, если водой нас будет снабжать машина?
Страница 4 из 10
— Машина? Что ты имеешь в виду? — Ганимедец с подозрением посмотрел на него.
— Погляди, смонтировал на прошлой неделе.
Он коснулся кнопки на столе, где-то внизу раздался глухой щелчок. Потом послышалось журчание воды, затем металлический диск рядом с правой рукой землянина отодвинулся в сторону, и снизу поднялась чашка с водой.
— Возьми, — предложил Аллен.
Джордж с опаской взял чашку и выпил воду. Потом бросил чашку в воронку инсиниратора и задумчиво посмотрел на брата.
— Могу я взглянуть на этот твой водопровод?
— Конечно. Он находится прямо под столом. Я отодвинусь, чтобы ты смог посмотреть.
Ганимедец залез под стол, Аллену оставалось только наблюдать. Из-под стола показалась мускулистая рука и раздался приглушенный голос:
— Дай мне отвертку.
— Возьми! Что собираешься делать?
— Ничего. Совсем ничего. Просто хочу понять, как эта штука устроена.
Отвертка исчезла под столом, и некоторое время не было слышно никаких звуков, кроме едва слышного царапанья металла по металлу. Наконец Джордж с покрасневшим лицом вылез из-под стола и с довольным видом поправил воротник.
— Какую кнопку нужно нажать, чтобы попить воды?
Аллен показал, кнопка была нажата. Послушалось журчание воды. Землянин переводил недоуменный взгляд с брата на стол и обратно. Лишь через некоторое время он почувствовал влагу под ногами.
Он вскочил на ноги, посмотрел вниз и в смятении вскрикнул:
— А это что такое? Что ты сделал?
Извилистый ручеек воды вытекал из-под стола, а журчание не прекращалось.
Джордж ленивой походкой направился к двери.
— Просто закоротил. Возьми и отремонтируй. Вот и все, что касается твоих драгоценных машин, — добавил он, прежде чем хлопнуть дверью. — Ломаются в самый неподходящий момент.
Звонок вызова не думал замолкать, и Аллен Картер вынужденно открыл один глаз. Было еще темно. Тяжело вздохнув, он поднял руку к изголовью кровати и перевел аудиомиттер в режим приема. Из динамика раздался дрожащий голос мастера ночной смены Эдама Уэллса. Глаза Аллена мгновенно открылись, и он резко сел.
— Ты с ума сошел! — воскликнул он, но уже принялся натягивать штаны.
Через десять секунд он взбегал по лестнице, перепрыгивая через три ступени. Ворвался он в главный офис вслед за вбежавшим туда братом.
Здесь набилось полно людей, и все они пребывали в невероятном нервном возбуждении.
Аллен откинул с глаз длинную прядь волос.
— Включить прожектор на башне!
— Уже включен, — сказал кто-то безнадежным голосом.
Землянин бросился к окну. Тусклый желтый луч тонул в густой темноте всего в нескольких футах от прожектора. Аллен дернул вверх раму, а та, заскрипев, поднялась лишь на несколько дюймов. Раздался жуткий свист ветра, и все находящиеся в комнате закашлялись. Аллен закрыл окно, и его ладони потянулись к мгновенно заполнившимся слезами глазам.
— Этого не может быть, — произнес между приступами кашля Джордж. — Мы не в зоне песчаных бурь.
— Но это так, — пропищал Уэллс. — Впервые вижу такую сильную бурю. Не мог понять, откуда она налетела. Застала меня врасплох. Я закрыл все выходы, но было уже слишком поздно.
— Слишком поздно! — Аллен наконец перестал заниматься своими запорошенными песком глазами. — Слишком поздно для чего? — произнес он резко.
— Слишком поздно для нашего подвижного состава. Особенно пострадали ракеты. Не осталось ни одной, двигатели которой не забило песком. То же самое могу сказать о насосах системы орошения и системе вентиляции. Генераторы внизу остались в исправном состоянии, но все остальное оборудование придется разобрать и собрать заново. Задержка составит неделю по меньшей мере. Может быть, больше.
— За работу, Уэллс, — сказал Аллен после короткой, но многозначительной, паузы. — Распредели людей так, чтобы работали в две смены, в первую очередь надо отремонтировать насосы оросительной системы. Через сутки они должны быть в работе, иначе половина урожая высохнет и погибнет. Подожди, я пойду с тобой.
Он повернулся, чтобы уйти, но его нога зависла в воздухе на первом же шаге, когда он увидел летевшего вверх по лестнице офицера связи Майкла Андерса.
— В чем дело?
— Эта проклятая планета словно взбесилась, — задыхаясь, выпалил Андерс. — Произошло сильнейшее в истории марсотрясение с эпицентром всего в десяти милях от Аресополиса.
— Что? — воскликнули все хором.
Последовали гневные проклятия. Люди не находили себе места от волнения — у многих жены и родственники жили в марсианской столице.
— Все случилось внезапно, — продолжил запыхавшийся Андерс. — Аресополис лежит в руинах, начались пожары. Подробностей не знаю, но передатчик лабораторий в Аресополисе отключился пять минут назад.
Все встревоженно загалдели. Новости быстро распространились по всей Центральной станции, и состояние людей быстро приближалось к паническому. Аллен повысил голос до крика.
— Прошу тишины. Мы не в силах помочь Аресополису. У нас достаточно собственных проблем. Чертова аномальная буря каким-то образом связана с марсотрясением, и нам следует задуматься об этом. Все принимаются за работу и работают быстро. Очень скоро наша помощь потребуется в Аресополисе. — Он повернулся к Андерсу. — Ты! Возвращайся к приемнику и не отходи от него, пока не установишь связь с Аресополисом. Джордж, пойдешь со мной?
Страница 5 из 10
— Полагаю, нет, — раздался ответ. — Ты занимайся своими машинами, а я помогу Андерсу.
Когда Аллен вернулся на Центральную станцию, наступал хмурый, темный рассвет. Он устал и душой и телом, весь его вид говорил о крайнем переутомлении. Аллен вошел в радиорубку.
— Какой кошмар. Если...
Джордж зашипел и отчаянно замахал руками. Аллен замолчал. Андерс, склонившись над приемником, медленно вращал крохотные регуляторы дрожащими пальцами.
Он поднял голову.
— Бесполезно, мистер Картер. Не могу с ними связаться.
— Ладно. Оставайся здесь и будь настороже. Немедленно сообщи, если что-нибудь узнаешь.
Он вышел из рубки, подхватив брата под руку.
— Алл’н, когда мы сможем отправить очередную партию груза?
— Не раньше чем через неделю. В течение нескольких дней у нас не будет ни одной машины, которая может летать или ездить, и пройдет еще больше времени, прежде чем мы сможем возобновить уборку урожая.
— А готовый груз у нас есть?
— Несколько тонн рассортированных цветов, в основном красно-лиловых. В прошлый вторник отправили на Землю практически все.
Джордж впал в задумчивость.
Брат некоторое время наблюдал за ним, но скоро ему надоело.
— Ну, что придумал? Какие новости из Аресополиса?
— Исключительно плохие! Марсотрясение сровняло с фунтом три четверти Аресополиса, а то, что осталось, было почти уничтожено пожаром. Около пятидесяти тысяч человек остались без крова — совсем не шутка, особенно марсианской осенью, да еще когда вышла из строя система земной гравитации.
Аллен присвистнул.
— Пневмония!
— И обычная простуда, грипп и еще с полдюжины болячек, не считая ожогов. Старик Винсент уже начал поднимать шум.
— Требует цветов?
— У него запас всего на пару дней, а нужно гораздо больше.
Оба разговаривали тихо, почти равнодушными голосами, то
есть делали все возможное, чтобы критическая ситуация казалась терпимой.
Оба помолчали. Тишину нарушил Джордж.
— Чем мы можем ему помочь?
— Ничем — в течение недели в лучшем случае, если не помрем раньше сами. Если они смогут послать корабль, когда буря стихнет, мы отправим остатки груза как временное снабжение, пока не приступим к уборке нового урожая.
— Глупо даже думать об этом. Порт Аресополиса превращен в развалины, а от судов остались одни названия.
Снова тишина.
— Чего ты ждешь? — произнес Аллен тихим напряженным голосом. — Что за странное выражение лица?
— Я жду, чтобы ты признал, что твои треклятые машины подвели тебя в простейшей аварийной ситуации.
— Признаю, — прорычал землянин.
— Отлично! Мне остается только продемонстрировать тебе, на что способна изобретательность человека — Он передал брату лист бумаги. — Это копия сообщения, которое я передал Винсенту.
Аллен долго смотрел на брата, потом медленно прочел небрежно написанный карандашом текст.
«Через тридцать шесть часов доставим все, что у нас есть. Надеюсь, этого хватит на несколько дней, пока мы не подготовим очередную партию. У нас тоже возникли определенные трудности».
— Как ты собираешься это сделать? — спросил Аллен.
— Сейчас покажу, — ответил Джордж, и Аллен только теперь понял, что они вышли из Центральной станции и направляются к пещерам.
Через пять минут Джордж остановился перед черневшим в полумраке приземистым предметом. Он включил освещение секции и триумфально произнес:
— Песчаный грузовик!
Песчаный грузовик не производил сильного впечатления. Низкая моторная тележка впереди и три приземистых открытых вагонетки за ней — воплощение старомодности и обветшалости. Лет пятнадцать назад, когда стали применяться песчаные сани и грузовые ракеты, он превратился в кучу хлама.
— Час назад проверил его лично и определил, что он все еще находится в рабочем состоянии. Оборудован защищенными подшипниками, кондиционированием воздуха для моторной тележки и двигателем внутреннего сгорания.
Брат резко поднял голову. На его лице появилось выражение отвращения.
— Хочешь сказать, в нем сжигается химическое топливо?
— Ага! Бензин. Именно поэтому он мне нравится. Напоминает о Ганимеде. На Ганни у меня была машина, которая...
— Погоди, но у нас совсем нет бензина.
— Полагаю, нет, зато есть масса жидких углеводородов. Как насчет растворителя «Д»? Он состоит в основном из октана. У нас есть несколько канистр.
— Ты прав, — сказал Аллен. — Но грузовик предназначен только для двоих.
— Знаю, я — первый из них.
— А я — второй.
Джордж хмыкнул.
— Я полагал, что ты так скажешь, но тебе предстоит не только нажимать кнопки. Справишься, землянин?
— Полагаю, справлюсь, ганни.
С восхода солнца прошло часа два, прежде чем взревел двигатель песчаного грузовика, но пелена стала еще гуще, по крайней мере, складывалось именно такое впечатление. Причудливые фигуры в импровизированных воздушных шлемах с толстыми очками торопливо отошли в сторону, когда начали вращаться приспособленные к передвижению по песку широкие колеса грузовика. Вагонетки были загружены лиловыми цветами, накрыты брезентовыми, прочно закрепленными тентами. Последовал сигнал открыть двери.
Страница 6 из 10
Кто-то переместил рычаг вниз, и двойные двери, протестующе заскрипев песком, открылись. Грузовик пополз вверх, сквозь вихри влетевшего в пещеру песка, а позади него фигуры в припорошенных песком комбинезонах торопливо закрыли двери.
На Джорджа Картера, закаленного долгой жизнью на Ганимеде, внезапное изменение гравитации, когда они выехали из защитного гравитационного поля пещер, не произвело сильного воздействия — он только сделал глубокий вдох. Его руки даже не дрогнули на руле. Его земной брат, однако, находился в другом состоянии. Вызывающий тошноту узел, возникший в желудке, ослабевал мучительно медленно, и прошло достаточно много времени, прежде чем его затрудненное дыхание стало напоминать нормальное.
Кроме того, землянин постоянно чувствовал на себе косые взгляды брата, видел чуть насмешливую улыбку на его губах.
Он напрягал все силы, чтобы сдержать готовые слететь с губ стоны, хотя спазмы сжимали мышцы живота, а холодный пот выступил на лбу. Медленно уходили назад мили, но иллюзия неподвижности была почти полной, как в космосе.
Окружающая местность была серой — однородной, монотонной и неизменной. Двигатель работал ровно, за спиной сонно щелкал очиститель воздуха. Иногда налетал особенно сильный порыв ветра, и стук миллионов песчинок в стекло сливался в почти непрерывный шелест. Джордж не отрывал взгляда от компаса. Тишина стояла почти угнетающая.
Потом ганимедец повернул голову и прорычал:
— Что случилось с этим проклятым вентилятором?
Аллен наклонился вперед, скользнув макушкой по низкому потолку кабины, потом обернулся назад и побледнел.
— Отключился.
— Буря стихнет не раньше чем через несколько часов. И нам нужен воздух. Проберись в заднюю часть кабины и включи его.
Его тон был категорическим, не терпящим возражений.
— Возьми, — сказал он, когда брат полез через его плечо в заднюю часть кабины. — Комплект инструментов. У тебя есть двадцать минут, прежде чем воздух станет непригодным для дыхания. Он уже спертый.
Тучи песка уплотнились, желтый луч фары над головой Джорджа лишь частично нарушал темноту перед машиной.
За спиной послышалась возня, а потом раздался голос Аллена:
— Проклятый трос. Что он здесь делает?
Потом послышался стук молотка и полный отвращения голос:
— Эта штука забита ржавчиной.
— Что-нибудь еще сломалось? — спросил ганимедец.
— Не знаю, нужно все очистить.
Снова раздался стук, за которым последовал почти непрерывный, резкий звук, словно брат что-то яростно скоблил.
Аллен занял свое место. Лицо было покрыто ржавым потом и не стало чище, когда он провел по нему такой же влажной и покрытой ржавчиной ладонью.
— Насос течет, как дырявый чайник, особенно после того, как я счистил с него ржавчину. Я включил его на полную скорость, но от полного выхода из строя его отделяет только молитва.
— Тогда начинай молиться, — быстро произнес Джордж. — О том, чтобы появилась кнопка, которую можно нажать.
Землянин нахмурился и уставился перед собой, не сказав ни слова.
— Кажется, воздух стал совсем разреженным, — произнес ганимедец в четыре часа дня.
Аллен мгновенно насторожился. Воздух в кабине был влажным и затхлым. Вентилятор за спиной свистел между щелчками, и щелчки раздавались все реже и реже. Долго он выдержать не мог.
— Сколько мы проехали?
— Примерно треть расстояния, — раздался ответ. — Сам как себя чувствуешь?
— Нормально,— резко ответил Аллен и снова замкнулся.
Наступила ночь, на небе появились первые яркие марсианские звезды, когда вентилятор, протяжно свистнув в последний раз, отключился.
— Проклятье! — воскликнул Джордж. — Впрочем, я все равно не могу дышать этим супом. Открой окно.
Пронизывающий марсианский ветер ворвался в кабину с последними остатками песка. Джордж закашлялся, натянул шерстяную шапочку на уши и включил обогреватели.
— Я чувствую песок на зубах.
Аллен с тоской посмотрел на небо.
— Земля, — сказал он. — И Луна висит у нее на хвосте.
— Земля? — переспросил Джордж с едва уловимой ноткой презрения и показал пальцем на горизонт. — Посмотри лучше на старый добрый Юпитер.
Откинув голову назад, он запел густым баритоном:
Когда золотое светило любви Светит с небес,
Моя душа рвется туда,
Где я был счастлив.
Назад на старый добрый Ганиме-е-е-е-ед.
Последняя нота вибрировала и прерывалась, вибрировала и прерывалась снова и снова, с постоянно возрастающим темпом, пока завывания не разорвали воздух с сотрясающей барабанные перепонки силой.
Аллен уставился на брата выпученными глазами.
— Как ты это делаешь?
Джордж усмехнулся.
— Это ганимедская трель. Никогда раньше не слышал?
Землянин покачал головой.
— Слышал о ней, не более того.
Тон брата стал более сердечным.
— Естественно, такое возможно только в разреженной атмосфере. Слышал бы ты меня на Ганни. Упал бы со стула, если бы услышал лучшие мои выступления. Подожди. Сейчас хлебну кофе, и ты услышишь двадцать четвертый стих из «Баллады о Ганимеде».
Страница 7 из 10
Он сделал глубокий вдох.
Я смотрел на любимую белокурую деву,
Озаряемую лучами Юпитера,
И она ждала меня-я-я-я-я...
И вдруг...
Аллен схватил его за руку и потряс. Ганимедец мгновенно замолчал.
— Секунду назад я услышал стук по крыше. Там кто-то есть.
Джордж посмотрел на потолок.
— Садись за руль. Я посмотрю.
Аллен покачал головой.
— Я сам посмотрю. Не могу доверить себе управление этой допотопной штуковиной.
В следующее мгновение он уже стоял на подножке.
— Не останавливайся, — крикнул он и закинул ногу на крышу.
Он замер в этом положении, заметив на себе пристальный взгляд двух желтых щелочек-глаз. Понадобилось больше секунды, чтобы он понял, что встретился лицом к лицу со слизнехвостом, то есть данную ситуацию по опасности можно было сравнить с обнаружением гремучей змеи в собственной постели на Земле. Впрочем, времени на умственные сравнения с земными опасностями не было, потому что слизнехвост бросился на жертву, и его ядовитые клыки сверкнули в свете звезд.
Аллен попытался увернуться и не удержался на крыше. Он упал на песок, словно в режиме замедленной съемки, и мгновенно почувствовал на себе холодное чешуйчатое тело марсианской рептилии.
Ответные действия землянина были почти инстинктивными. Он выкинул вперед руку и сжал пальцами узкую морду твари.
В этом положении человек и животное превратились в бездыханную скульптурную группу. Человек дрожал, сердце бешено колотилось в груди. Аллен не смел пошевелиться, потому что понимал, он не может четко контролировать движения конечностей в условиях непривычной силы тяжести Марса. Мышцы сокращались почти самостоятельно, нош начинали шевелиться, хотя он сам этого вовсе не хотел. Он попытался просто замереть и подумать.
Слизнехвост извивался, из его пасти, крепко сжатой рукой землянина, вырвался оглушительный визг. Ладонь Аллена стала скользкой от пота, он почувствовал, что морда твари чуть повернулась в его руке. В панике он сжал пальцы еще сильнее. По физической силе слизнехвост, конечно, не мог сравниться с землянином, даже с уставшим, испуганным, не привыкшим к гравитации землянином, но достаточно всего одного укуса, без разницы куда. Слизнехвост резко дернулся, выгнул спину, засучил лапами. Аллен держал его обеими руками и не смел отпустить. У него не было ни пистолета, ни ножа. Рядом, на гладкой поверхности пустыни, не нашлось даже камня, о который можно было бы размозжить череп твари. Песчаный грузовик давно исчез в марсианской ночи, он остался один, вернее, наедине со слизнехвостом.
От отчаяния он сделал руками движение, словно выжимая белье. Голова слизнехвоста наклонилась. Он услышал вырывавшееся с хрипом из горла твари дыхание, потом снова раздался пронзительный визг.
Аллен перевернулся и уперся коленями в чешуйчатое брюхо твари. Он сворачивал голову рептилии все дальше и дальше. Слизнехвост отчаянно сопротивлялся, но бицепсы Аллена и не думали расслабляться. Он почти почувствовал предсмертные судороги твари, собрал последние остатки сил и почувствовал, как что-то сломалось в теле подлой зверюги. Животное перестало сопротивляться.
Он, едва не рыдая, встал на ноги. Тут же его пронзил марсианский ночной ветер, и пот стал замерзать на коже. Он остался в полном одиночестве в пустыне. Началась вполне объяснимая реакция. Возник сильный звон в ушах. Он едва мог стоять на ногах. Ветер пронзал насквозь, но он почему-то этого почти не чувствовал.
Звон в ушах превратился в голос — голос, который странным образом доносился до него сквозь завывания марсианского ветра.
— Алл’н, где ты? Проклятый землянин. Алл’н! Алл’н!
Тело землянина наполнилось новыми силами. Он забросил тушу слизнезвоста на плечо и пошел на голос.
— Я здесь, ганни, здесь.
Он упал в объятия брата.
— Тупой землянин, — произнес Джордж раздраженным тоном. — Не смог удержаться на подножке грузовика, который плелся десять миль в час? Ты мог...
Он вдруг замолчал, удивленно хмыкнув.
— На крыше сидел слизнехвост, — сообщил Аллен усталым голосом. — Он сбил меня. Положи его куда-нибудь. В Аресополисе за шкуру слизнехвоста дают премию сто долларов.
Он смутно помнил, что происходило в течение следующего получаса. Когда окончательно пришел в себя, обнаружил, что сидит в кабине грузовика и ощущает приятный вкус теплого кофе во рту. Успокаивающе урчал двигатель, тело окутывало приятное тепло от нагревателей.
Джордж сидел рядом, молчал и напряженно вглядывался в пустыню впереди. Иногда он откашливался и бросал молниеносные взгляды на брата. И взгляды эти были полны удивления.
— Послушай, — сказал Аллен. — Я не хочу засыпать, и ты сам выглядишь полумертвым. Может быть, научишь меня ганимедским трелям. От них даже мертвый проснется.
Ганимедец пристально посмотрел на него и произнес резким тоном:
— Конечно. Следи за моим адамовым яблоком, когда я запою.
Когда они подъехали к каналу, солнце было на полпути к зениту.
За час до рассвета под тяжелыми колесами затрещала изморозь, возвестив о том, что пустыня кончилась и они приближаются к оазису канала. Когда солнце поднялось выше, треск исчез и постепенно размягчающаяся под колесами грязь замедлила движение приспособленного к песку грузовика. Чахлые серозеленые кустики на плоской местности были первыми пятнами, нарушившими монотонный красный фон с начала путешествия.
Страница 8 из 10
Аллен вдруг наклонился вперед и схватил брата за руку.
— Смотри, прямо перед нами канал!
В это время года по дну канала, бывшего притоком могучего канала Джефферсона, протекал тоненький ручеек. Он стал не более чем извилистой полоской влаги. С обеих сторон его окружали заболоченные черные участки, которые должны были превратиться в бурные ледяные потоки буквально через земной год.
Песчаный грузовик осторожно спускался по склону, прокладывая извилистый путь между принесенными весенним паводком и оставшимися на берегу после того, как вода отступила, булыжниками. Он тащился по грязи, с трудом преодолевая лужи.
С грохотом подпрыгивал на булыжниках, увязал по ступицы в слякоти, но преодолел мутный ручей, приготовился и скоро подъехал к противоположному берегу. А потом так резко, что водитель и пассажир слетели с сидений, накренился, сделал еще одну тщетную попытку продолжить движение и после этого отказался сдвинуться с места.
Братья вылезли из кабины, чтобы оценить ситуацию. Джордж сочно выругался с более выраженным, чем обычно, акцентом.
— Действительно влипли, клянусь Юпитером. Будем барахтаться в грязи, как боровы.
Аллен устало убрал волосы со лба.
— Ладно, хватит тупо стоять и смотреть. До Аресополиса не меньше ста миль, и нам нужно выбираться отсюда.
— Нужно, но как?
Проклятия скоро стихли, и, глухо сопя, Джордж достал из грузовика бухту троса и с сомнением посмотрел на нее.
— Алл’н, садись в кабину; когда я натяну трос, дави на педаль.
Произнося эти слова, он пытался привязать трос к передней оси. Затем, размотав его, зашлепал по щиколотку в грязи от грузовика.
— Давай! — крикнул он, натянув трос.
Его лицо побагровело от усилия, страшно напряглись мышцы спины. Аллен вжал педаль в пол, услышал рев двигателя, почувствовал, как бешено завращались задние колеса. Грузовик дернулся, но тут же вернулся на место.
— Бесполезно, — крикнул Джордж. — Не могу упереться. Все получилось бы, будь земля сухой.
— Если бы земля была сухой, мы не застряли бы, — крикнул Аллен. — Ладно, дай мне трос.
— Думаешь, у тебя получится? — раздался полный ярости крик, но брат уже вылез из кабины.
Аллен увидел из кабины огромный, глубоко погруженный в грязь камень и с облегчением понял, что длины троса хватит. Он туго натянул трос и забросил его свободный конец за камень. Неумело завязал петлю и проверил на прочность. Когда он возвращался к грузовику, брат высунулся из кабины и потряс ганимедским кулаком.
— Олух, неужели ты думаешь, что этот камень-переросток вытащит нас из ямы?
— Заткнись! — крикнул Аллен. — Дави на газ, когда я натяну трос.
Он остановился на полпути между камнем и грузовиком и взялся за трос.
— Давай! — крикнул он и резко потянул на себя трос обеими руками.
Грузовик дернулся, колеса зацепились за грунт. В течение нескольких мгновений ничего не происходило, только двигатель ревел на полных оборотах и дрожали руки Джорджа на рулевом колесе. Потом грузовик сдвинулся с места. И почти одновременно камень на другом конце туго натянутого троса, громко чавкнув, вывернулся из грязи и перевернулся.
Аллен сбросил с него петлю и побежал к грузовику.
— Не останавливайся! — крикнул он и вскочил на подножку, не выпуская из рук троса.
— Как тебе это удалось? — спросил Джордж, глядя на брата широко открытыми от изумления глазами.
— Нет сил объяснять сейчас. Когда доберемся до Аресополиса и хорошо выспимся, я нарисую для тебя треугольник сил и объясню, что произошло. Мышцы тут ни при чем. Не смотри на меня как на Геркулеса.
Джордж с трудом оторвал от него взгляд.
— Треугольник сил, да? Никогда не слышал о таком, но если помог именно он, образование — великая сила.
— Клянусь хвостом кометы, ты прав. А кофе остался? — Он взял последний термос, безнадежно потряс им возле уха. — Ладно, придется снова поупражняться в трелях. Так же приятно, и я почти добился совершенства. — Он поразительно широко зевнул. — До ночи доберемся?
— Может быть!
Канал остался позади.
Краснеющее солнце медленно опускалось за Южный хребет. Южный хребет был одной из двух сохранившихся на Марсе горных цепей. Район древних, изъеденных временем эродированных холмов, за которыми находился Аресополис. Единственное заслуживающее упоминания место на Марсе, обладавшее к тому же прекрасной возможностью благодаря восходящим потокам воздуха высасывать из иссушенной атмосферы Марса эпизодические дожди.
В обычной ситуации пара с Земли и Ганимеда с удовольствием побродила бы по живописной местности, но это не относилось к близнецам Картерам. Опухшие от недостатка сна глаза заблестели, увидев холмы на горизонте. Тела, едва живые от усталости, напряглись, когда на фоне неба возникли силуэты гор.
И грузовик рванулся вперед — за холмами раскинулся Аресополис. Дорога перестала идти прямолинейно, строго по компасу. Сейчас они вынуждены были медленно пробираться по петлявшим по каменистой местности тропинкам. Они уже добрались до вершин-близнецов, когда двигатель вдруг начал стрелять, потом несколько раз чихнул и заглох.
Страница 9 из 10
Аллен выпрямился и произнес полным усталости и отвращения голосом:
— Что теперь случилось с этой, будь она навеки проклята, машиной?
Брат пожал плечами.
— Только то, что должно было произойти, по моему разумению, еще час назад. Бензин кончился. Не имеет значения. Мы — у вершин-близнецов, а от них всего десять миль до города. Доберемся за час, а за цветами сюда придут другие люди.
— Десять миль за час? — воскликнул Аллен. — Ты с ума сошел. — Его лицо исказилось от мучительных сомнений. — Мой бог! Да мы и за три часа не успеем туда добраться, а скоро наступит ночь. Никто не способен пережить марсианскую ночь. Джордж, мы...
Джордж силой вытаскивал его из кабины.
— Клянусь Юпитером, Алл’н, только сейчас не раскисай. Говорю же, управимся за час. Никогда не пробовал бегать при пониженной силе тяжести? Как будто летишь. Смотри на меня.
Он побежал, вернее, полетел, едва касаясь поверхности, огромными прыжками, и через мгновение превратился в крошечную точку на фоне склона холма.
— Давай! — крикнул он и помахал рукой.
Аллен побежал и растянулся на третьем прыжке, взмахнув руками и широко расставив ноги. До него порывами донесся издевательский смех ганимедца.
Аллен встал на ноги, отряхнулся от пыли и пошел вперед обычным шагом.
— Алл’н, не злись, — сказал Джордж. — Все дело — в привычке. Я научился этому на Ганимеде. Попытайся представить, что бежишь по пуховой перине. Самое главное — бежать ритмично, но не торопиться, и рядом с поверхностью не подпрыгивать слишком высоко. Вот так. Делай как я!
Землянин не спускал глаз с брата, повторяя его движения. Его шаги, после первых неловких, стали более длинными и уверенными. Ноги сгибались и выпрямлялись, руки раскачивались, он следовал за братом шаг за шагом.
Джордж подбодрил его криком и ускорил шаг.
— Алл’н, ближе к поверхности. Не прыгай, пока кончики пальцев не коснутся земли.
Глаза Аллена сверкали, он даже забыл об усталости.
— Чудесно! Я как будто лечу, словно мне вставили пружины в подошвы.
— Жаль, что ты не жил со мной на Ганни. У нас есть специальные поля для гонок при пониженной силе тяжести. Опытный бегун иногда развивает скорость сорок миль в час, лично мне удалось разогнаться до тридцати пяти. Конечно, там сила тяжести еще меньше, чем здесь, на Марсе.
Длинные волосы развевались на ветру, кожа покраснела от леденящего воздуха. Красноватые пятна солнечного света поднимались все выше по склонам гор, на мгновение зависли на вершинах, а потом исчезли. Быстро сгущающиеся марсианские сумерки начали свой короткий жизненный путь. Уже засияла на небе вечерняя звезда — Земля, а ее вечная спутница Луна находилась ближе, чем предыдущей ночью.
Минуты бежали незаметно для Аллена. Он был слишком поглощен чудесным, ранее не испытанным чувством бега при пониженной силе тяжести и мог только следовать за братом. Его сознание не воспринимало даже усиливающийся холод.
На спокойном лице Джорджа появились первые морщинки тревоги, и скоро возникло граничащее с паникой выражение.
— Алл’н, подожди! — крикнул он.
Наклонившись назад, он изящно и легко остановился. Аллен попытался последовать его примеру, нарушил ритм бега, упал ничком, но тут же вскочил на ноги, громко ругаясь.
Ганимедец решил не обращать внимания на его упреки. Его взгляд стал мрачным.
— Алл’н, ты знаешь, где мы находимся?
Аллен быстро огляделся и почувствовал, как горло сжало холодными тисками. Местность выглядела незнакомой в полутьме, но более незнакомой, чем должна была выглядеть. Невозможно поверить, что она изменилась так сильно.
— Мы уже должны были увидеть Старую плешь, не так ли? — спросил он дрожащим голосом.
— Давным-давно, — раздался резкий ответ. — Треклятое марсотрясение. Оползни изменили тропы. Думаю, вершины тоже пострадали... — Голос Джорджа стал напряженным. — Алл’н, нет смысла притворяться. Мы безнадежно заблудились.
Они постояли молча, не зная, что делать. Небо стало лиловым, холмы отступали в ночь. Аллен облизнул посиневшие от холода губы сухим языком.
— Осталось всего несколько миль. Мы просто не можем не наткнуться на город.
— Оцени ситуацию трезво, землянин, — раздался грубый ответ — Наступила ночь, марсианская ночь. Температура уже опустилась ниже нуля и понижается с каждой минутой. У нас нет времени искать город, нет времени на ошибку. Если не найдем его через полчаса, значит, не найдем никогда.
Аллен прекрасно все понимал и почувствовал холод после упоминания о нем. Он плотнее закутался в меховое пальто и произнес сквозь стучащие зубы:
— Мы должны развести огонь!
Предложение было произнесено нерешительно, невнятно и тут же удостоилось резкого возражения.
— Из чего? — Джордж был вне себя от досады и огорчения. — Проделали такой путь, а теперь замерзнем всего в миле от города. Остается только бежать дальше, хотя шанс — один из ста.
Аллен остановил его. Глаза землянина лихорадочно блестели.
— Костры! — не к месту воскликнул он. — Это шанс. Хочешь воспользоваться шансом, который может оказаться удачным?
Страница 10 из 10
— Другого не остается, — проворчал брат. — Но поспеши. Каждую минуту...
— Тогда беги по ветру и не останавливайся.
— Почему?
— Не спрашивай почему. Просто делай то, что я говорю. Беги по ветру.
Аллен не чувствовал оптимизма, когда бежал в темноте, спотыкаясь о камни, скользя по пологим склонам, постоянно ощущая спиной ветер. Джордж, похожий на размытое бесформенное пятно, бежал рядом.
Холод усиливался, но был не более мучительным, чем дурное предчувствие, терзавшее сознание землянина.
Умирать совсем не хотелось!
А потом они поднялись по склону, и из горла Джорджа вырвался триумфальный крик:
— Клянусь Юпитером!
Равнина перед ними, насколько мог охватить взор, была усеяна огнями костров. Перед ними лежал разрушенный Аресополис, а его ставшие бездомными жители пытались пережить ночь, просто сжигая древесину. На склоне холма над городом две валившиеся с ног от усталости фигуры лупили друг друга по спинам, дико хохотали и прижимались друг к другу почти обмороженными щетинистыми щеками в выражении чистой, неподдельной радости.
Наконец добрались!
Лаборатория Аресополиса на окраине города была одним из немногих непострадавших строений. Внутри, при свете самодельных светильников, изможденные химики дистиллировали последние капли экстракта. За ее стенами остатки городской полиции отчаянно расчищали пути, по которым драгоценные флаконы и ампулы распределялись по центрам экстренной медицинской помощи, развернутым в разных районах усеянного кострами города, совсем недавно бывшего марсианской столицей.
Старик Хэл Винсент наблюдал за процессом и изредка направлял полный надежды и сомнений взгляд поблекших глаз на холмы в поисках обещанного груза цветов.
И вдруг из темноты появились две фигуры и замерли прямо перед ним.
Холод тревоги охватил его тело.
— Цветы! Где они? Вы их привезли?
— У вершин-близнецов, — прохрипел Атлен. — Больше тонны на песчаном грузовике. Пошли кого-нибудь за ними.
Несколько полицейских шнековых машин сорвались с места, прежде чем он закончил фразу.
— На песчаном грузовике? — переспросил совершенно сбитый с толку Винсент. — Почему не послали груз на корабле? Что там у вас происходит? Марсотрясение...
Он не дождался прямого ответа. Джордж заковылял к ближайшему костру с выражением полного блаженства на усталом лице.
— А, как тепло!
Он начал медленно клониться к земле, сморенный усталостью, сон одолел его.
Аллен закашлялся.
— Ха! Ганимедская неженка. Не выдержал.
Но тут же сам рухнул рядом с братом.
Аллен проснулся от лучей вечернего солнца в глазах и запаха жареного бекона в ноздрях. Джордж придвинул к нему сковороду и произнес с набитым ртом:
— Угощайся.
Он показал на стоявший рядом с лабораторией пустой песчаный грузовик.
— Груз доставили. Все в порядке.
Аллен молча принялся за еду. Джордж вытер губы ладонью.
— Алл’н, скажи, как тебе удалось найти город. Я так и не смог понять.
— Костры подсказали, — ответил Аллен, пережевывая бекон. — Только так они могли получить тепло, а костры, разведенные на площади в несколько квадратных миль, нагревают большой объем воздуха, который, поднимаясь, вызывает приток воздуха со стороны холмов. — Он сопровождал слова соответствующими жестами. — Ветер с холмов был направлен в сторону города, чтобы заместить теплый воздух, и мы бежали по ветру. Своего рода природный компас, который указывал в нужном нам направлении.
Джордж молчал и только раздраженно пинал ногой угли, оставшиеся от вчерашнего костра.
— Послушай, Алл’н, я относился к тебе несправедливо. Считал тебя неженкой, пока ты... — Он замолчал, набрал полную грудь воздуха и выпалил: — Клянусь Юпитером, ты мой брат, и я горжусь этим. Земля не смогла пересилить в тебе кровь Картеров.
Землянин открыл рот, чтобы ответить, но брат зажал его ладонью.
— Помолчи, пока я говорю. Когда мы вернемся, можешь использовать свой механический сборщик и все, что угодно. Я снимаю запрет. Если Земля и машины сделали тебя таким человеком, значит, все в порядке. Но тем не менее, — добавил он с некоторым сожалением в голосе, — ты должен признать, что, когда ломаются машины, начиная с ирригационных грузовиков и ракетных кораблей и кончая вентиляторами и песчаными грузовиками, только люди способны преодолеть трудности, несмотря на то что им уготовил Марс.
Аллен с трудом освободился от закрывавшей рот ладони.
— Машины делают все, на что они способны, — сказал он, но без особого энтузиазма.
— Конечно, только они не всесильны. Когда возникает непредвиденная ситуация, человек вынужден делать больше, иначе пропадет.
Аллен промолчал, только кивнул и вдруг схватил брата за руку.
— Мы не слишком отличаемся друг от друга. Земля и Ганимед покрыли нас тонким слоем, но внутри...
Он замолчал.
— Давай выдадим еще раз ганимедскую трель.
И из двух глоток вырвался сверхъестественно пронзительный крик, который никогда прежде не разносился в холодном марсианском воздухе.
Айзек Азимов |
| | |
|
| Полукровки на Венере Багиpa в сообществе 10:46:05 |
За смертью далеко ходить не надо. | Влажная сонная атмосфера всколыхнулась и с воем уступила насилию.
Обширное плато трижды содрогнулось, когда массивные яйцевидные снаряды, пришедшие из глубокого космоса, соприкоснулись с ним.
Грохот посадки, отразившись от гор, вздымавшихся на одном краю плато, эхом докатился до буйных зарослей на другом; и снова все погрузилось в молчание.
Один за другим с лязгом открылись три люка; нерешительно, поодиночке стали появляться человеческие фигуры.
Сперва настороженно, потом с нетерпением и ликованием люди делали первые шаги в новом мире, пока пространство вокруг кораблей не оказалось заполнено их толпой.
Тысяча пар глаз жадно всматривались в окружающее, тысяча ртов возбужденно переговаривались.
И тысяча белоснежных хохолков футовой высоты грациозно зашевелилась на ветру чужого мира.
Твини высадились на Венере.
Подробнее…Макс Скэнлон устало вздохнул:
- Вот мы и добрались! - Он отвернулся от иллюминатора и тяжело опустился в кресло. - Они счастливы как дети... и я не могу осуждать их за это. Мы вступили в новый мир - мир, который целиком принадлежит нам одним - и это великое событие. Но это только начало, и впереди у нас трудные дни. Я почти испуган. Этот проект так хорошо начался, но как же тяжело будет довести его до конца...
Ласковая рука легко коснулась его плеча, и он крепко сжал ее, улыбнувшись голубым глазам, вопросительно и нежно смотревшим на него.
- Скажи, Мэдлин, а ты не боишься?
- Вот уж нет! - восторженность ее тут же сменилась печалью. - Вот только... если бы отец был с нами! Ты... Ты же знаешь, он значит для нас гораздо больше, чем для остальных. Мы... Мы были первыми, кого он взял под свое крыло, помнишь?
Они смолкли, погрузясь в воспоминания. Макс вздохнул:
- Помню его в тот день, сорок лет назад... поношенный костюм, трубка, все прочее. Он пригласил меня в гости. Меня, презренного полукровку. И... и он нашел мне тебя, Мэдлин!
- Я помню, - на глазах у нее навернулись слезы. - Но ведь он остался с нами, Макс, и всегда с нами будет... здесь, и вот здесь.
Ее рука прикоснулась сперва к собственной груди, потом к груди Макса.
- Эй, папа, лови ее, лови!
Макс обернулся на голос старшего сына как раз вовремя, чтоб успеть подхватить стремительно несшийся к нему комочек трепыхающихся рук и ног. Он поставил девчушку перед собой и с серьезной миной спросил:
- Отдать тебя назад папе, Элиза? Он тебя зовет.
Малышка восторженно затопотала ножками.
- Нет, нет! Я хочу с тобой, дедуля! Я хочу, чтобы ты посадил меня на плечи, а потом и я, и ты, и бабуля пошли бы гулять по этим красивым местам!
Макс повернулся к сыну, суровым жестом указывая на дверь:
- Убирайся быстрее, никудышный отец. Пусть старый дед расплачивается за тебя и на этот раз.
Артур улыбнулся.
- Только внимательно присматривай за ней, ради всего святого. Едва она выбралась из ракеты, нам с женой пришлось устроить на нее настоящую охоту. Мы держали ее за воротник, чтобы не убежала в лес. Разве не так, Элиза?
Услышав это, Элиза неожиданно вспомнила о давней обиде.
- Дедуля, скажи ему, что мне хочется поглядеть на эти маленькие деревца. А то он меня не пускает, - она выскользнула из рук Макса и побежала к иллюминатору. - Ты только посмотри туда, дедуля, только посмотри! И там деревья, и там! И совсем снаружи не темно. Мне так не нравится, когда снаружи темно, а тебе?
Макс подался вперед и ласково взъерошил мягкий белый хохолок девчушки. - Да, Элиза, мне тоже не нравится, когда там темно. Но и тогда была | |
offline 4 часа 
— записи
— ленты друзей
